30 марта 2004 года ушла из жизни наша мама, Дина Павловна Каравашкина, в замужестве Борисенко. Эта страничка посвящена ее памяти.

Диночка Махиненко родилась 23 февраля 1930 г. в Анапе, в семье пресвитера запрещенной тогда баптистской церкви Павла Антоновича Махини (фамилия была им дана за грандиозную стать и мощь всех мужчин в семье). Мой дед и её отец был потомком казаков, пришедших с Украины при завоевании Кавказа Екатериной и осевших под Анапой в станице Гостагай. Дед, как я его помню, всегда спокойный и малословный, но прекрасно владевший в молодости шашкой, как в зрелом возрасте счётами. В тридцатые годы он отбывал срок за веру, мать нигде не принимали на работу, младших детей приняли к себе и спасли от голодной смерти родственники.

Гордостью семьи и школы был старший брат Дины Володя. Он учился в Московском институте инженеров геодезии, аэрофотосъемки и картографии и обещал стать блестящим математиком и инженером, но ушел на фронт и в первом же бою вся их часть полегла под Псковом. Второго брата, Николая, арестовали оккупанты-румыны, уже отступая из Анапы, - просто за то, что ему исполнилось 17 и он был в силах держать в руках оружие. В фильтрационном лагере в Крыму собрали около 50 000 таких мальчишек и всех сгноили в голоде и антисанитарии. В конце войны семья переехала в Новороссийск, куда Павла Антоновича направили на работу, и где в 1953 году появился на свет я.

Так война унесла жизни двух братьев. Она же не дала возможности учиться и старшей сестре Дины, Лидии. Все надежды семьи обратились к младшей, Дине - она также была гордостью школы, круглой отличницей и проявляла большие способности к точным наукам.

В 1948 году Дина поступила на физмат Ростовского университета; на 3 курсе его перевели в Харьковский университет; так Дина оказалась в Харькове, в группе радиофизики. Здесь на 5 курсе она вышла замуж за одного из сильнейших студентов факультета, Бориса Константиновича Каравашкина. Он тоже был надеждой и гордостью семьи и ее объединяющим центром настолько, что его семья (отец, мать и два брата) ездила по свету вслед за сыном. И в 1953 году у них родился я, Сергей.

В то время отец писал диссертацию, а мама оказалась на некоторое время стреножена пеленками-кастрюльками. На снимке внизу слева - знаменитый профессор Шпаньон (на первом плане слева), гений метрологии и ламповой электроники; рядом с ним мой отец (на заднем плане слева), по теоретической разработке которого они совместно создали эталон амплитудной модуляции, справа от отца на втором плане Николай Петров, разработчик эталона частотно-фазовой модуляции, созданного также на основе исследовательской работы 1956 года, проведенной моим отцом.

Школа профессора Шпаньона была великой школой на всю жизнь. Когда через много лет я пришел работать в тот же институт Метрологии, профессор Шпаньон, услышав фамилию Каравашкин, спросил, не сын ли я Бориса, и сразу пригласил меня в свою лабораторию. Он учил меня так же, как отца, только теперь еще учил и по отчетам, составленным отцом - они и 20 лет спустя считались образцом. И я навсегда благодарен профессору за свою метрологическую грамотность, которая позволяет нам избегать ошибок в довольно скрупулезных экспериментах.

Однако моему отцу не суждено было долго работать с в Харьковском институте метрологии. В 1957 году его пригласили разрабатывать крупный автоматизированный комплекс и он уехал в Челябинск, защитился там и отказался от докторской. Он заведовал крупной метрологической лабораторией завода-гиганта - Челябинского металлургического, потом преподавал в Курганском политехническом институте, изобретал вместе с врачом Илизаровым, возвращавшим вторую, нормальную жизнь искалеченным людям, был ценим и уважаем. Его второй сын Александр, мой брат по отцу, окончил с отличием мехмат в Челябинске, начал делать кандидатскую диссертацию и случайно решил проблему, которая кормила целую плеяду аспирантов, в результате… он тоже отказался от погони за карьерой. А может быть, они и правы? Во всяком случае, у них есть леса и озера, рыбалка и яхта, велосипед и лыжи, добрая беседа с друзьями, время для хороших книг - и нет рабовладельца по имени Компьютер.

Моя мать тоже прошла школу метрологии, в лаборатории известной на весь мир Харьковской радиотехнической военной академии им. Говорова.

После этого была работа в проектном институте коксовой промышленности, но дорога знала, куда вела, и в результате мать стала преподавать общую физику в Харьковском политехническом институте. Спустя некоторое время Дина Павловна поступила в аспирантуру на кафедру промышленной электроники Харьковского политехнического института. Тема диссертации: "Выбор оптимальных параметров цепей искрогашения для защиты контактов, коммутирующих маломощные индуктивные нагрузки, питаемые постоянным током".

Казалось, сама судьба вела её по дороге открытий. Как-то мать, успешно работавшая в то время над топологическими методами синтеза электрических цепей и искавшая приложение разработанным ею методикам, повезла меня к отцу в Челябинск; тот ей показал интересное явление всплеска напряжения в разрядном промежутке: "Вот то, что определяет разряд и выводит из строя контакты". Соавторство втроем все же не получилось, но мы с матерью развили идею отца.

Кафедра поначалу благосклонно отнеслась к новому интересному эффекту и дала нам возможность его исследовать. Но чем более вырисовывалось мощное открытие нового явления с огромным применением в промышленности, тем больше поднималось проблем. Сложны, очень сложны и подчас нелогичны пути, которыми идут люди от рождения к смерти. И остаётся констатировать только сухой остаток, который остаётся, когда путь пройден. Матери не удалось ни защитить готовую диссертацию, ни официализовать открытие, ни удержаться в институте, ни добиться продолжения работ и публикации материалов где-нибудь в другом месте. Всё, что осталось от стольких трудов и надежд - авторское свидетельство на побочное изобретение и несколько публикаций в институтском Вестнике.

Больше ей не пришлось работать в научной сфере. Преподавала, участвовала в чужом исследовании, поднимала и отлаживала участок электроискровой обработки деталей на заводе "Теплоавтомат". Очень много боролась за возможность продолжить исследование по открытию - не успели провести последнюю серию экспериментов, а она требовала дорогостоящего оборудования. Научная Система стояла, как бастион, не внимая никаким призывам, доводам, выгодам. Шел застой - время равнодушия и вседозволенности чиновников. Клановый принцип окончательно вытеснил из научной сферы дух чистого исследования, и если ты "ничей", то плохо дело. Перестройка, казалось, открыла новые надежды, но на деле обернулась развалом научной структуры. Мать за свои пенсионные ездила на конференции, добивалась публикаций, завязывала новые контакты. К ней проявляли интерес, но "время перемен" и гиперинфляция рушили все договоренности.

Это была поистине трагедия ученого. Не теряя эти годы, не поддаваясь безвыходности, мама нашла направление, которое можно было развивать самостоятельно. Будучи специалистом по разрядным явлениям, она занялась исследованием атмосферы, полагая, что не давлению и температуре, а электрическим явлениям принадлежит руководящая роль в атмосферных процессах, и создала свою теорию метеорологии, которую назвала молниевой, а объемистую книгу - "Грозовые явления на Земле". Последовали годы борьбы за это детище - те же круги с тем же результатом. Хотя нужно признать, рецензенты весьма благожелательно встретили эту работу и критика этой откровенно сырой и во многом противоречивой концепции была довольно конструктивной. Дина Павловна не пересмотрела свои позиции, полагая, что новое всегда трудно находит понимание общества, и попыталась пойти по пути Даниила Гранина - популяризовать свои идеи через научно-образовательные и научно-фантастические романы. Она написала несколько вариантов этих романов, но в это грозовое для страны, крайне деструктивное время романы тоже были не нужны.

Дина Павловна постоянно генерировала новые идеи. Завершив цикл работ по молниевой метеорологии, она переключилась на проблему управляемого термоядерного синтеза. Именно ей принадлежит разгадка, почему в установках типа ТОКАМАК и стеллараторах других типов не удается получить результат, хотя в них вложено столько труда, средств и остроумных решений. Причина в том, что для достижения реакции к плазменному пучку прилагается мощное обжимающее поле, и чем большее, тем более выворачивается плазменный шнур, из-за чего эффект становится принципиально недостижимым. После выхода ее статьи на эту тему в первом томе наших Трудов (1994), академическая наука отступила от бесплодного направления и стеллараторы перестали строить, но для Дины Павловны это ничего не изменило. Ей по-прежнему приходилось обивать пороги, доказывая, что она не просто близка к решению проблемы управляемого термоядерного синтеза, но феноменологически задача ею полностью решена, требуется только экспериментальная проверка. Однако в ходе предварительной дискуссии с руководителями Харьковского физико-технического института в ее электрофизическое решение проблемы не поверили и в дорогостоящем эксперименте отказали. Так же, как и в Институте "Молния" отказались провести по ее схеме эксперимент по получению искусственной шаровой молнии. И так далее, далее, далее - отказы, отказы… Хотя, пожалуй, неудачи в переговорах защитили ее от худшего разочарования - она так и не узнала, что эти ее идеи также были недоработаны. Хотя они тоже представляли собой некоторый вклад, особенно учитывая, с каким вниманием и щедростью финансирования встречают гораздо более неверные и совершенно непродуктивные попытки в этих направлениях. В результате, главным, ею самой не ценимым результатом ее деятельности, остались исследования по синтезу электрических цепей, контактным явлениям и защите контактов от эрозии. Эти разработки действительно верны и имеют огромное значение.

Конечно, возникает вопрос: почему, при всей своей беззаветной материнской любви, при редкостном соавторском взаимопонимании между нами мама не захотела объединить свои усилия с нами, в нашей лаборатории СЕЛФ? Ответ удручающе прост. У нас, как и у нее, не было ни финансирования, ни дорогостоящего оборудования, необходимого ей, ни возможности публиковать свои результаты, - мы тоже много лет работали "в стол". Но у нас было будущее, а ей годы кричали "ты не успеваешь!" Ей очень не хотелось повторить судьбу ее дяди Степана Антоновича Махини, 15-летний труд которого по истории религии так и остался рукописью, семейной реликвией. Она не видела иного выхода, как стучаться во все двери, добиваясь возможности сейчас, сегодня работать и публиковаться. Она так и не смогла понять, что выбранный ею путь бессмыслен. Не женское это дело - ходить по минным полям в одиночку…

По общему и нашему мнению, это был непродуктивный путь - но наверное, каждый из нас имел право на свое мнение и на свой путь решения ситуации. Дина Павловна проявила себя мужественным, находчивым, неунывающим борцом - пожалуй, больше борцом, чем дипломатом, это вредило ее отношениям и мешало ей договариваться, но годы погоняли и требовали: "сейчас или никогда!" Ее главные работы - диссертация и открытие - несколько лет назад были у нее похищены. Отчаяние, которое давно сломило бы любого на ее месте, догнало ее и, несмотря на богатырское здоровье, ее стали покидать силы. Последние свои годы она отдала тому, чтобы восстановить утраченные материалы и привести в полный порядок свои бумаги. Благодаря этому сегодня мы располагаем восстановленным вариантом диссертации, в котором отсутствует, правда, описание сути мощного математического метода расчета искрогасящих цепочек, хотя всё остальное и формулы, полученные этим методом, остались. Восстановить открытие Дина Павловна не успела. Уже появился интернет, словно волшебной палочкой решивший проблему публикаций, уже она организовала свой вебсайт, надеясь опубликовать на нем свои труды, но не успела. Могла бы еще долго жить и очень многое успеть, а истаяла всего в 74 года. 23 февраля 2005 года ей бы исполнилось 75 лет. Врачи так и не нашли "настоящей болезни", ведь от горя умирают только в романах, не так ли?

Для нас это было двойное горе. Ведь кроме всего, нам нечем было представить миру значительного ученого, каким была Дина Павловна, и казалось, что мы тоже не спасем ее имя от забвения. Однако нашелся сокращенный вариант статьи по открытию, которую она готовила когда-то очень давно, нашлись старые снимки-осциллограммы, полученные нами 30 лет назад, и позволили мне восстановить в памяти недостающие звенья. Благодаря этим разрозненным источникам, сегодня мы счастливы, что можем вам представить основную суть проведенной работы. С уверенностью, она произведет впечатление на профессионалов.

Вот так прожила свою жизнь Дина Павловна Махиненко, в первом замужестве Каравашкина, во втором Борисенко - физик без должностей и званий, без финансирования и поддержки, однако результативный, как дай Бог многим из нас. Мы постепенно опубликуем ее главные труды, они увидят свет, найдут свое применение в контактной технике, обеспечат надежность приборов - ведь вся электрическая и электронная аппаратура стоит, как на китах, на контактах, - дадут огромную экономию; инженеры и технологи очень быстро привыкнут к ним так, будто всегда применяли ее результаты. Так что, инженеры и технологи, расчетчики цепей и исследователи, вспоминайте иногда Дину Каравашкину. Она была красавицей, умницей, соединившей в себе цепкий научный ум, огромный талант, редкую жизнерадостность и работоспособность, преданность делу, целеустремленность и предприимчивость. Она была мастерицей на все руки, от иглы и спиц до паяльника и приборов, гостеприимной хозяйкой со знаменитыми пирогами и застольями и модницей, чей гардероб был сшит и связан собственными руками. Она была очень теплой, обаятельной женщиной, бесконечно преданной, любящей матерью и бабушкой (а правнук родился через неделю после ее кончины - здоровенный, настоящий Махиня). Она была борцом, выдержавшим на ринге столько раундов боя без правил, сколько редко кому удается. В одиночку. Это было ее горе и ее право. Воины, проведшие жизнь на поле битвы, долго не живут, но и не жалеют о том.