Каравашкина О.Н.

Основополагающие аспекты преодоления экономического кризиса на Украине

Структурные обусловленности эффективного действия экономических регуляторов

Рассматривая в предыдущих разделах экономические категории, исследуя закономерности и главные факторы, влияющие на экономическое положение государства, мы постоянно сталкивались с многозначностью и обширностью влияния, в общем-то, небольшого количества экономических регуляторов. Это совсем не означает, что из большого числа существующих регуляторов мы выбрали только те, которые нам особенно понравились. Регуляторов экономической деятельности общества действительно немного, и в ходе исследования мы их практически все проанализировали. Теперь их несложно перечислить:

1. налогообложение;

2. уровень цен на товары и услуги;

3. таможенные сборы;

4. льготы и привилегии;

5. кредитная политика;

6. прямое или косвенное содействие определенным тенденциям в экономике, выгодным для государства в целом, в том числе воздействие на экономические структуры через поддержку обоснованных требований политических и общественных организаций.

К приведенному перечню следует добавить также ренту, которую государство может получать за любое имущество, ей принадлежащее: земли, водоемы, полезные ископаемые и т.д. Однако невозможно согласиться с таким отношением к ней: “Рента – всякий регулярно получаемый доход от какого-либо имущества, не требующий от своего получателя предпринимательской деятельности” [Энциклопедический словарь, т. 3, с. 96, курсив наш – авт.]. Следует отметить, что приведенное потребительское отношение к ренте отражается именно в коммунистическом мышлении, признающем за собой монопольное право определять справедливость распределения результатов труда. В действительности же рента имеет принципиально иное значение: “Если бы вся земля имела одинаковые свойства, если бы она имелась в неограниченном количестве и была однородна по качеству, то за пользование ею нельзя было бы брать плату, за исключением тех случаев, когда она отличается особенно выгодным положением. Следовательно, рента всегда платится за пользование землей только потому, что количество земли не беспредельно, а качество ее неодинаково, с ростом же населения в обработку поступает земля низшего качества или расположенная менее удобно. Когда с развитием общества поступает в обработку земля второго разряда по плодородию, на земле первого разряда тотчас возникает рента, и величина этой ренты будет зависеть от различия в качестве этих двух участков” [Рикардо, т. 1, с. 67, курсив наш – авт.].

Аналогично, “Если бы имелись в изобилии одинаково богатые рудники, которыми каждый мог бы завладеть, они не могли бы давать никакой ренты; стоимость их продукта зависела бы от количества труда, необходимого для извлечения металла из земли и доставки его на рынок. Но рудники бывают разного качества, и затрата на их разработку одинаковых количеств труда дает весьма неодинаковые результаты. Металл, добываемый из самого бедного рудника, находящегося в разработке, должен по меньшей мере иметь такую меновую стоимость, которая покрыла бы не только все издержки по обеспечению платьем, пищей и другими предметами жизненной необходимости всех, занятых его добыванием и доставкой на рынок, но, кроме того, давала бы обычную установившуюся прибыль тому, кто вкладывает капитал, необходимый для ведения предприятия. Доход, доставляемый беднейшим рудником, не платящим никакой ренты, будет регулировать ренту всех других, более производительных рудников” [Рикардо, т. 1, с. 78, курсив наш – авт.].

То есть мы видим, что рента по своей сути выступает не как источник нетрудового дохода, а как определенный рычаг, регулирующий доходность предприятий. Регулируя уровень ренты, можно регулировать эффективность использования земли, ископаемых, можно делать привлекательной обработку менее плодородных земель и менее богатых ресурсами рудников, повышая этим эффективность использования природных ресурсов, можно направить деловую активность предпринимателей на повышение качества и плодородия земель и условий нашего существования, в значительной мере обусловленных окружающей средой. Но можно стимулировать и апатию к производству и инфляционные процессы, если рента будет слишком высокой, поскольку эта плата тем или иным образом входит в цену товара дополнительно к затратам на производство продукта и оплаты налогов. А следовательно, если пытаться регулировать стоимость товаров посредством выравнивания нормативов прибыли предпринимателей только размером ренты, то общая цена товара будет устанавливаться на уровне наименее эффективного производства, не стимулирующего предпринимателей развивать свое производство.

Одновременно с этим, если регулятор ренты будет использоваться совместно со всеми вышеперечисленными регуляторами, то при определенных условиях он будет выполнять свои регулирующие функции вполне эффективно. Главное при этом – достаточно четко ограничить диапазон эффективности регулятора ренты, который в свою очередь обрисовывается самим определением ренты. А именно, рента уравновешивает доходы производителей в зависимости от природных условий, в которых производится товар. Чем лучше условия, тем выше рента, и наоборот. Со своей стороны, государству, получающему плату за ренту, выгодно не только уравновешивать доходы предприятий, но и за счет рентной платы улучшить природные условия, в которых осуществляется само производство товара.

Из этого следует, что:

1) Рента должна взиматься прямым платежом.

2) В доходной части бюджета рента должна значиться отдельной строкой.

3) Все общеукраинские природоохранные программы должны приниматься Верховным Советом и финансирование этих программ должно урегулироваться в пределах совокупной ренты.

4) Уровень индекса цен не должен зависеть от уровня ренты.

Если это осуществится именно таким образом, то, хотя в правительстве станет меньше внебюджетных средств, но появятся реальные деньги на обновление плодородия земель, охрану лесов, развитие заказников и лесопарковых зон, очищение рек и водоемов и т.д. – и деньги это большие. При этом, чем точнее будут собираться и перераспределяться эти средства, тем меньше лазеек будет для их распыления, тем более государство будет выполнять свои функции и тем менее плата за ренту (которая, кстати, собирается и сейчас, но распыляется обезличиванием) будет не дополнительным налогом, а действительно платой предприятиями государству за труд и повышение благосостояния нашей жизни и нашего труда. В связи с этим хотелось бы заметить, что в целом, чем меньше будет распыление средств, тем эффективнее будет координация государством экономических отношений, тем более богатой будет сама страна.

Возвращаясь к общему комплексу регуляторов, следует отметить, что этот перечень не является специфическим для Украины, он присущ всем странам и формациям как в прошлом, так и в настоящем и в будущем. Различия касаются только способов воздействия на экономические структуры. Именно этим и ничем иным может быть обеспечено процветание или уничтожение государства. Способов же регулирования очень много. Хотя, если государство стремится к развитию, то количество допустимых способов резко уменьшается. Так, для государства невыгодно постоянно завышать налогообложение, не регулировать уровень цен, делать прозрачными границы для любых товаров, раздавать направо и налево льготы и привилегии, устанавливать высокие ставки на выдаваемые кредиты, игнорировать требования общественных организаций – это вполне очевидно.

Но в системе регуляторов существуют и менее очевидные решения. Например, какой уровень налогообложения будет достаточным, какой баланс цен будет устойчивым, как сбалансировать таможенной политикой уровни цен экспорта и импорта, какие именно льготы и привилегии, а главное – кому их выдавать, чтобы они не ложились бременем и не уменьшали существенно бюджет, какую кредитную политику наиболее рационально проводить, чтобы с одной стороны обеспечить реальное повышение валового национального продукта (ВНП), а значит и рост бюджетных средств, а с другой – чтобы обеспечить быстрый оборот банковского капитала; какие требования общественных организаций следует поддерживать в проведении рациональной социальной политики и для предупреждения социальных конфликтов в обществе, и т.д. Решение этих вопросов прежде всего обусловливается определением достаточного уровня влияния этих регуляторов на экономические структуры, который не ущемляет ни одну из них. Хотя в то же время все эти структуры должны в определенной мере ограничить сами себя для того, чтобы не ущемлять другие структуры. В этом и заключается концептуальный момент достаточного регулирования, к которому постепенно переходят экономические структуры государств всего мира, что свидетельствует об объективной закономерности данного процесса.

Ведь если обратиться к истории, например, такого регулятора как налогообложение, то на уровне общинного хозяйствования налог как таковой отсутствовал. Была дань, которую собирали набегами, завоеваниями, грабежом. Уровень дани в большинстве случаев исчислялся из потребности завоевателей, а не из возможностей производителей, и не определял прямого участия завоевателей в цикле производства товаров. С развитием общества и образованием государств у завоевателей все более прослеживается стремление не только отбирать, но и регулировать производство товара, добиваясь стабильности поступления в казну товаров и ценностей. При этом завоеватели берут на себя уже и функции охраны производителя, а дань постепенно заменяется налогом. Но вопрос потребностей казны все равно остается доминирующим. Это вполне естественным образом привело к буржуазной революции Кромвеля в Англии ХVII века, к Великой французской революции XVIII века, да и к февральской революции в России 1917 года.

Государство постепенно утрачивает свои функции непосредственного подавления и обеспечения потребностей правящей элиты и приобретает функции управляющего, координирующего органа в экономической структуре общества. При этом постепенно уравниваются права, распределяются обязанности, дифференцируются функции государства. Оно становится частью механизма, а значит, налог изменяет свою функцию, постепенно становясь платой за ту координирующую деятельность, которую выполняют государственные органы. В настоящее время данный процесс еще далеко не завершился, и Украина служит тому красноречивым примером.

Наша правящая верхушка мечтала, что самим введением Конституции, формальным разделением властей и переводом псевдообщенародной собственности в строго доверенные частные руки они смогут сформировать устойчивую систему власти. Вместо этого они получили полный инфантилизм народа к власти, окончательный уход остатков предпринимательской деятельности в тень – и в этом нет ничего удивительного. “…Кто становится государем милостью судьбы, а не благодаря доблести, [тому] легко приобрести власть, но удержать ее трудно. Как бы перелетев весь путь к цели, они сталкиваются с множеством трудностей впоследствии… В этих случаях государи всецело зависят от воли и фортуны тех, кому обязаны властью, то есть от двух сил крайне непостоянных и прихотливых; удержаться же у власти они не могут и не умеют. Не умеют оттого, что человеку без особых дарований и доблести, прожившему всю жизнь в скромном знании, негде научиться повелевать; не могут оттого, что не имеют союзников и надежной опоры. Эти невесть откуда взявшиеся властители, как всё в природе, что нарождается и растет слишком скоро, не успевают пустить ни корней, ни ответвлений, почему и гибнут от первой же непогоды” [Макиавелли, с. 19- 20].

Но не только в этом состоит причина неудач сегодняшних, да и предыдущих правителей Украины. Она проистекает из незнания – вернее, из нежелания знать и понимать пагубность подхода к понятию власти как к чисто политическому феномену. Хотя в то же время мы, естественно, понимаем, что представлять, будто “политика дает обществу его структуры, формы, создает концепции, институты, законы и правила, изменяет ситуации и позволяет человеку адаптироваться к изменчивым условиям” [Сборник трудов ХИСП, с. 18] – проще, но не всё, что проще в понятии государства, является правильным и приносит успех. Власть – это не только и не столько принуждение, как многие привыкли считать, цитируя классиков, но в первую очередь управление и целесообразная координация экономической деятельности граждан через государственные органы управления. Проистекает это из таких же не менее древних истин: “Если государь пришел к власти с помощью народа, он должен удерживать его дружбу, что совсем не трудно, ибо народ требует только, чтобы его не угнетали. Но если государя привела к власти знать наперекор народу, то первый его долг – заручиться дружбой народа, что опять-таки нетрудно сделать, если взять народ под свою защиту. Люди же таковы, что, видя добро со стороны тех, от кого ждали зла, особенно привязываются к благодетелям, поэтому народ еще больше расположится к государю, чем если бы сам привел его к власти” [Макиавелли, с. 30- 31, курсив наш – авт.]. Обеспечить же высказанное можно только, входя в экономические проблемы государства, создавая условия постоянного улучшения жизненного уровня граждан, защищая их от коррупции, произвола чиновников, обеспечивая ощущение каждым гражданином целесообразности и пропорциональной вознаграждаемости его трудовых, моральных, творческих, предпринимательских усилий. Иными словами, если политика государства будет формироваться на основе экономики, исходя из жизненного уровня народа, его насущных проблем, чаяний, а не наоборот, то только в этом случае правитель будет поддержан народом. “Ведь люди гораздо больше заняты сегодняшним днем, чем вчерашним, и если в настоящем обретают благо, то довольствуются им и не ищут другого; более того, они горой станут за нового государя, если сам он будет действовать надлежащим образом. И двойную славу стяжает тот, кто создаст государство и укрепит его хорошими законами, хорошими союзниками, хорошим войском и добрыми примерами” [Макиавелли, с. 72, курсив наш – авт.].

В свою очередь, это означает вышеуказанное перерастание государства из аппарата насилия в экономически обоснованную координирующую структуру общественного производства. И пока этот важный аспект трансформации не поймут политики, экономисты, а главное, власть имущие Украины, бедствия будут продолжаться и умножаться, поскольку на сегодняшний день “у нас политика – это своего рода игра, выдаваемая за политическую позицию. Наши политики, в основном, развращают народ политическими и социальными утопиями, бросают его в водоворот революций. Это изощренные политтрегеры, с той же неистовостью обосновывающие неизбежность рынка и его гуманистическую сущность, с какой раньше обосновывали “светлое будущее”. Сегодняшний интеллигент в политике – это нравственный крах интеллигенции, конструирующей поле новых политических мифов. Эту ситуацию диагностировал еще Э.Фромм. “Нередко демагог, стоящий на грани психоза, спасается от безумия тем, что внешние “сумасшедшие” идеи он выдает за “рациональные”, и кажется, в политической борьбе кое-кто руководствуется не только стремлением к власти (как таковой – авт.), но необходимостью спастись от безумия тем, что внешние “сумасшедшие” идеи он выдает за рациональные” [Сборник трудов ХИСП, с. 20]. Немудрено, что в результате этого “во всех исследованиях отмечается возрастание приватных сфер самореализации человека, значения интимных сфер его бытия. Человек становится более “пластичным”, чтобы не подвергать себя опасности со стороны власти” [Сборник трудов ХИСП, с. 19]. И дело даже не в некоем особом славянском менталитете или в пережитках коммуно-социалистического правления. Однотипная реакция народа на игнорирование его нужд, чаяний и забот со стороны власти может быть легко прослежена в самых разных типах государств и у разных народов. И не в меньшей степени, чем у славян. Очень часто “люди, веря, что новый правитель окажется лучше, охотно восстают против старого, но вскоре они на опыте убеждаются, что обманулись, ибо новый правитель всегда оказывается хуже старого. Что опять-таки естественно и закономерно, так как завоеватель притесняет новых подданных, налагает на них разного рода повинности… И таким образом наживает врагов в тех, кого притеснил, и теряет дружбу тех, кто способствовал завоеванию, ибо не может вознаградить их в той степени, в какой они ожидали, но не может и применить к ним крутые меры, будучи им обязан – ведь без их помощи он не мог бы войти в страну” [Макиавелли, с. 5].

Опереться в такой ситуации на исторический опыт – вполне тривиальное и, конечно же, правильное решение. “Нелепо отворачиваться от действительности, которая противоречит достижениям в сфере мысли, поскольку действительность знает лишь логику жизни. Подобный путь человечество уже проходило, оно наработало опыт, подытожило его теоретически, и эти интеллектуальные усилия достойны того, чтобы быть востребованными” [Сборник трудов ХИСП, с. 21].

Но далеко не всегда это приводит к положительным результатам. Во-первых, исторический опыт бывает самым различным. Одни правители пытались удержаться у власти путем репрессий, другие согласны были продаться кому угодно и ввести на территорию государства чужие войска, иноземных хозяев и т.д. И только немногие, те, что именно обладали доблестью государя, способны были решать задачи, исходя из внутренней ситуации, опираясь на внутренние ресурсы и ведя рациональную внешнюю политику. Исходя из этого, вытекает и второе – польза от исторического опыта может реализоваться только в том случае, если этот опыт будет правильно проанализирован. Например, если в основу построения нынешнего украинского государства пытаться закладывать опыт Украины 1917- 18 годов, как это предлагают националисты, то или мы снова потеряем независимость, как это случилось тогда вследствие грубейших ошибок, среди которых первой являлось полное игнорирование экономической основы построения внешней и внутренней политики государства, или сам народ постепенно утратит приверженность национальной идее и будет игнорировать власть, которая игнорирует народ. “Анализ сегодняшних социальных институтов, экономических и политических отношений государства, правовой системы, церкви, результатов их материальной и духовной деятельности, в которых проявляется их сущность, отторгаются у человека, творящего и поддерживающего их. Они противопоставляются ему в качестве господствующей над ним враждебной силы. Опредмеченная сущность человека приходит в неразрешимое противоречие с его существованием, увеличивая разнообразнейшие формы отчуждения” [Сборник трудов ХИСП, с. 22]. “Так не алчность ли и некомпетентность наших властей, их неумение почувствовать метаморфозы в историческом сознании нации, угасание в ней исторической памяти (обусловленное вышеописанной бездарностью власти – авт.) ведут нас в очередной исторический тупик?” [Там же, с.21].

Путь из тупика мы указали – и он единственный. Власть должна проявлять себя рационально в первую очередь в экономике через правильное управление экономическими регуляторами и структурами.

Это отражается в первую очередь на бюджетной политике, которую очень важно проанализировать, чтобы понять, каким образом могут и должны работать экономические регуляторы.

Анализ начнем с самых общих цифр, представленных исполнительной властью на утверждение Верховного Совета Украины. В 1998 году предполагалось собрать в Госбюджет 20 624 084,6 тысяч гривен, а истратить 24 976 707,6 тыс. грн., что на 4 352 023,0 тыс. грн. больше суммы сбора налогов. Но извините, откуда такая нераспорядительность? Если рабочий, служащий получает определенную заработную плату, то, исходя из своих возможностей, он и осуществляет те траты, которые способен осилить. Для государства подоходный налог – это та же плата. Ведь этот налог полностью входит в стоимость всех товаров и услуг, которые потребляются обществом и по сути являются частью структуры затрат на производство данных товаров. Поэтому прежде чем создавать долги, необходимо знать, где брать деньги, чтобы отдавать долги. Кто-то может сказать, что в развитых странах также есть дефицит бюджета. Во-первых, это их внутренние трудности, которые не обязательно копировать, а во-вторых, необходимо понимать, что в отличие от Украины, они имеют хорошо отлаженное производство, активную экспансионистскую политику и имеют экономически зависимые страны. Это дает им возможность переносить проблемы долгов за пределы своих стран – как, кстати, это делает Франция за счет Алжира, девальвируя его франк. В то же время, мы сами по себе, и даже ряд стран пытается решить свои проблемы за наш счет. А потому все проблемы долгов – это только наши внутренние проблемы, из которых нам самим и выпутываться. Пути только два: займы или грабеж своего собственного общества. Заем выгоден тогда, когда знаешь, как будешь его отдавать. Но если и в прошлом, и в позапрошлом и т.д. годах расходы превышали доходы, и в будущем планируется та же ситуация, то кредит – это прямой путь к банкротству. Если же брать недостаток у своего общества, то это не что иное, как открытое увеличение налога, взятое не впрямую, а окольными путями. К чему это приводит – нам известно из предыдущего рассмотрения: к падению спроса, стагнации деловой активности, инфляции. И оттого, что данный долг оценивается не по отношению к доходной статье бюджета, а к ВНП, тоже не изменится ничего, поскольку это все равно, как если бы тот же рабочий сравнивал свою личную задолженность не со своими доходами, а с оборотом завода, на котором он работает. Хотя, конечно же, приятно думать, что твой долг составляет 4,3 %, а не 21,1 %. И, думается, не очень понравится подобным политикам, считающим, что они – демократы, а не большевики-коммунисты, если назвать их подход откровенным коммуно-пролетарским мышлением, о котором мы говорили в предыдущих пунктах, когда смотрит не в свой карман, не на свой трудовой вклад, а на те громадные суммы, которые остаются у предпринимателя, не желая думать о расходах, которые он несет для обеспечения производства. “Государственный долг… это такое большое зло, что почти любая жертва не будет слишком велика, если она избавит нас от него. Оно нарушило равновесие цен, заставило многих людей эмигрировать в другие страны, чтобы избежать бремени связанных с ним налогов, и повисло, как жернов, на трудовых усилиях и промышленном развитии страны. Поэтому он (Рикардо – авт.) никогда не будет голосовать за какой-либо налог, который будет предназначен для поддержания фонда погашения” [Рикардо, т. IV, с. 34].

Чтобы изменить данную тенденцию, стоит снова вспомнить вопрос, заданный Фордом: сколько может платить предприятие? И вопрос расходной части бюджета строить не на основе потребностей, а на основе реальных возможностей. При этом нужно в равной степени проанализировать как доходную, так и расходную части бюджета, в которых может выясниться немало любопытных моментов.

Например, в действующем бюджете подоходный налог с граждан равен (без учета планируемого увеличения) 3 465 700,0 тыс. грн., а налог на прибыль предприятий – всего 380 180,0 тыс. грн., что составляет девятую часть от подоходного налога! Что это означает? Что рабочие у нас получают такие высокие зарплаты, что предприятия работают в убыток? Но тогда почему же 80 % граждан живет за чертой бедности? Нет, это является следствием двух направленностей в политике государства:

1) переложить основное бремя налогов на граждан, максимально освободив от налогов предприятия, принадлежащие национал-коммунистическим осколкам олигархии;

2) целенаправленно стимулировать сокрытие истинных доходов предприятий.

Справедливость первого тезиса, кроме вышеуказанного соотношения сбора налогов, подтверждается и характером сбора акциза и налога на добавленную стоимость, которые составляют немалую величину: 9 710 541,0 тыс. грн. и 766 720,0 тыс. грн. соответственно. Как известно, эти налоги начисляются сверх той стоимости, которая устанавливается предприятием за произведенные товары – т.е., в терминах политэкономии, это сверхприбыль, которая бьет по карману потребителя, но не производителя, поскольку последний устанавливает ту цену, которая для него достаточна. Хотя правда и то, что сверхприбыль бьет и по производству. Но этого господа нынешние квазипролетарские экономисты понять уже не в состоянии. Вот и пытаются давить на народ, считая, что максимальное снижение налогового пресса предприятий будет стимулировать их развитие, не понимая той простой вещи, что чем меньше будет покупать население, тем ниже будет спрос, тем меньше будет возможность у предприятий производить. Это путь в пропасть. Ибо именно предприятия, а не кто иной, должны обеспечивать основную часть бюджетных поступлений, а не увеличивать свою прибыль за счет потребителей.

Заговорив о прибыли, мы автоматически перешли ко второй направленности в политике государства, толкающей предпринимателей на сокрытие прибыли. Чтобы разобраться в сути данного вопроса, давайте подумаем, может ли государство контролировать прибыль на всех предприятиях в своей экономической структуре? Это даже смешно. Варьируя коэффициентом использования сырья и ресурсов, эффективностью и производительностью труда рабочих, обоснованием штата управленцев и многими другими показателями, предприниматель может составить столь большую себестоимость продукции, сколь пожелает. А значит, он всегда может на цифрах показать, что прибыли в производстве товаров нет, или она очень маленькая (например, в 9 раз ниже заработка рабочих). Если государство этому поверит и согласится брать налоги с прибыли, то… прибыли на предприятиях не будет. Все будут работать в убыток и даже настоящими слезами плакать, подсчитывая убытки.

Это можно ярко продемонстрировать на примере повышения тарифа за электроэнергию с 1 января 1998 года. В интервью “Интерфаксу” министр экономики А. Шеберстов “…отметил, что, несмотря на принятое постановление правительства о повышении тарифов на 4- 4,5% (для населения – с 8,28 до 8,63 коп/1 кВт-час…), новый тариф для населения необходимо будет для удобства расчетов “округлить” в сторону увеличения до 9 коп. (Таким образом, тариф на электроэнергию для населения увеличится на 8,7%…) …При существующем в настоящее время тарифе (8,28 коп./1 кВт-час) население платит 8 коп. Поскольку 40% граждан имеют льготы, то “получается, что в среднем население платит за электроэнергию 5,37 коп. за 1 кВт-час” (? – авт.)… При этом себестоимость 1 кВт-часа электроэнергии в Украине составляет 6,17 коп., - подчеркнул министр”. [Вечерний Харьков, 05.12.97]. То есть, по логике министра, вся убыточность обусловлена льготниками. Но льготники компенсируются государством и теми организациями, которые эти льготы предоставляют (иначе это уже не льготы, а махинации). А может быть, дело в другом? Стоит вспомнить, что еще в 1995 году население платило за электроэнергию 5200 крб./1 кВт-час при обменном курсе 178 000 крб. за $1 (или 1,78 грн. за $1, теперь же (в ноябре 1997) обменный курс составляет 1,9 грн. за $1). Т.е. курс изменился на 6,74%, а плата за это время возросла на 29,63%! И это при неизменной стоимости энергоносителей в долларовом исчислении. Таким образом, налицо попытка решения внутренних проблем за счет потребителей. Вполне закономерна и реакция потребителей на такое повышение цен.

Но данная практика пагубна и для государства, и для предпринимателя, и для общества. Государство лишается реальных бюджетных средств на реализацию своих задач; предприниматель (часто не замечая этого) лишается стимула улучшать и развивать производство, поскольку главным стимулом развития является жесткая необходимость сокращения (а не завышения) себестоимости продукции; общество теряет интерес к устаревающим, некачественным товарам, спрос падает и страна постепенно входит в полосу депрессии со всеми вытекающими последствиями. И если государство, несмотря на все очевидные убытки, идет по пути исчисления налога с прибыли – значит, оно это делает сознательно. В случае с Украиной осознанность определяется стремлением как можно более защитить право на собственность за национал-коммунистическими осколками олигархии. Ведь не стоит забывать, что и Кравчук, и Кучма, и весь штат министров перешли в наследство Украине от общесоюзной олигархии и, естественно, сохранили и свои привязанности, и стиль мышления, да и взаимоподчиненность тоже (хотя последнее и не афишируется).

Говоря о стремлении государства переложить бремя расходов на граждан, нельзя не коснуться еще одного важного аспекта. При начислении налога на добавленную стоимость украинские экономисты проявили трогательную заботу о предприятиях: “Статья 7, п.2. Сумма налога на добавленную стоимость, подлежащую оплате в бюджет, определяется как разность между суммой налога, полученного от покупателей, за реализованные товары (работы, услуги), и суммами налога, которые оплачены или подлежат оплате поставщикам за выполненные работы, услуги, приобретенные материальные ресурсы, топливо, стоимость которых относится на издержки производства…” [Закон Украины “О налоге на добавленную стоимость”]. Но каждый работник является не только потребителем, но и производителем тех же работ, услуг и т.д. Почему же государство не вычтет из подоходного налога те налоговые суммы, которые мы все платим, покупая товары? Ведь это было бы справедливо. В свою очередь, пусть предприятия вычитают из своего налога те суммы подоходного налога, который платят работники. Это невыгодно? Вот в этом-то и дело. Если изо всех сумм подоходного налога будут вычитаться все суммы предыдущего налога, то он фактически замкнется сам на себя. То есть если бы экономические структуры совсем не имели прибыли, то отчисления в бюджет по этой статье стали бы равны нулю. Разрывая же замкнутую цепочку на рядовых работниках, государство весь пресс налога на добавленную стоимость возлагает на них. Но в качестве реакции получает депрессию. “Это свидетельствует о дурном ведении дела – когда прибыль выжимается из рабочих или покупателей. Ее должно дать более искусное руководство делом” [Форд, с. 135].

Можно ли этого избежать? Можно, если правильно сориентировать налоговую политику. А именно: взимать налог с полной стоимости товара для производителя и с разности стоимостей для посредника и продавца.

Прочитав данный вывод, экономисты замашут руками: при этом на товар будет накладываться возрастающая наценка, а значит, стоимость товаров значительно увеличится! Да, если налог будет столь же велик, как и сейчас, когда он бременем ложится на граждан Украины (20,4% от ВВП – монголо-татары, и те брали десятину, считая, что больше нельзя). Если же налог будет мал, но уплачиваться будет всеми, то этого не случится. Тогда преимущества системы налогообложения от стоимости товара значительно превысят все мнимые достоинства существующей системы. Чтобы понять это, посмотрим в корень вопроса.

Отличительной чертой участия государства в производстве каждого товара является то, что для каждого предприятия государство обеспечивает условия стабильного функционирования (или во всяком случае обязано это делать), поскольку на нем лежат судебная защита, внешнеэкономическая политика, охрана порядка, образование и т.д. Значит, если признать, что налог есть плата, заложенная в затраты на производство товара, то независимо от того, является ли предприятие горнообогатительной фабрикой или заводом по сборке радиоприемников, государственная доля в производстве данной продукции имеется на каждом из них. А значит, каждое предприятие и должно платить государству, как платит рабочим и служащим - по реализации своей продукции, а не перекладывая эту плату на следующего потребителя. Ведь тот же работник может работать на двух предприятиях одновременно, однако он на каждом из них будет получать свою плату, не перекладывая ее с одного предприятия на другое. Таким образом, с этой точки зрения справедливость сохраняется полностью.

Далее, по поводу многократности сбора налогов. Когда государство возлагает данное бремя на граждан, оно не задумывается над тем, что, изъяв из зарплаты работника подоходный налог с одной стороны и увеличив стоимость товаров с другой, оно многократно обирает одного из участников экономического цикла? Но главное, что тем самым оно заставляет работника еще более жестко экономить свой бюджет, не пряча прибыль в расходах. Если подходить к обоим участникам экономического цикла с одинаковыми мерками, то те же требования необходимо предъявить и к производителям, вводя налог именно с продажной стоимости товара. При введении налога со стоимости в совокупности с индексированием цен, всем предпринимателям также не будет смысла прятать свои прибыли, раздувать управленческие штаты, а выгодно будет заботиться о максимальности этой прибыли и минимальности управленческого аппарата. То есть если государство оставит предпринимателю заботу о собственном предприятии и будет контролировать общий баланс экономических структур общества, то с одной стороны от него отпадет очень хлопотная и, кстати, дорогостоящая функция выискивания прибылей предпринимателя, а с другой, самой направленностью налоговой политики государство будет стимулировать развитие легального производства и тем самым в целом будет подавлять теневую экономику. Хотя полностью это и не удастся никогда, как невозможно полностью избавиться и от спекуляции. Но если достаточный оборот товаров и бюджетные средства будут поступать от легальной экономики, то для государства именно это и есть самое главное.

Как видим, вектор регулирования налогообложением со стоимости товара направлен на развитие. Рост же цен может быть ограничен с одной стороны малостью самого налога, а с другой стороны – индексацией цен, что направит предпринимателя по технологическому пути развития предприятий. Но что значит – малость налога? Можно ли точно определить, что пять или десять процентов будут достаточны? С уверенностью можно сказать, что точную сумму назвать никогда нельзя. Потому что каждое предприятие приобщает к производству разное количество специалистов, в большей или меньшей степени нуждается в судебной защите и помощи государства во внешнеэкономических связях и т.д. А потому, если пытаться одним или несколькими налогами обеспечить всё функционирование государственного аппарата, то ничего кроме раздутого бюджета мы не получим. Иное дело, если государство разобьет налог на две части: минимально необходимые общеукраинские потребности на функционирование государства и услуги, которые государство предоставляет своим гражданам и предпринимателям – тогда прямой налог, очерченный первой частью, может быть очень малым, поскольку из него будут изъяты средства на обеспечение функционирования многих министерств, часть функций судебной, правоохранительной властей, часть затрат на образование и т.д. И размер этого налога определить уже проще, хотя при вычислении его следует учитывать не только и не столько потребности государства, сколько возможности самих предприятий. Вторая же часть налога будет регулироваться самими гражданами и предпринимателями в зависимости от потребностей. И тем самым будет регулироваться размер самого государственного аппарата в зависимости от степени полезности для конкретных граждан и предпринимателей.

В связи с данным рассмотрением возникает еще один важный вопрос, связанный с уплатой налогов неработающими предприятиями. Отвечая на него, мы опять-таки обратимся к опыту. Когда конкретный работник становится безработным, он продолжает платить за свет, газ, жилплощадь и т.д. (конечно, речь идет о нормальных условиях, о ситуации же на Украине мы поговорим ниже). И это естественно, поскольку независимо от наличия у него средств и возможностей, все службы продолжают работать и он потребляет произведенную ими продукцию. Так и в отношении предприятий. Независимо от проблем предприятия все государственные службы продолжают работать и обеспечивать стабильность в обществе. А следовательно, должен существовать минимальный налог, который предприниматель обязан уплачивать при останове или слабой нагрузке предприятия. Этот налог может исчисляться на основании стоимости основных фондов по следующей общей схеме. Для каждой отрасли подсчитывается усредненная цифра стоимости, которая создается в результате амортизации основных фондов. Эта цифра, конечно же, будет очень усреднена, однако в данном случае большой беды в этом нет. Полученная стоимость умножается на коэффициент 0,6- 0,7 (что примерно соответствует очень плохо работающему предприятию) и из полученной суммы начисляется средний минимальный налог по отрасли, который пересчитывается на единицу стоимости основных фондов. На основе полученного приведенного налога может быть подсчитан минимальный налог для каждого предприятия каждой отрасли. Причем следует особо отметить, что учитывать необходимо только основные средства предприятия. Запасы сырья, количество работающих – это всё “головная боль” предпринимателя, поскольку это нереализованный вложенный капитал и дополнительные расходы по оплате простоя рабочих. Государству же в данном случае важно обеспечить функционирование своего госаппарата вне зависимости от деловой активности одного или нескольких конкретных предпринимателей. Каждый в данном случае должен сам решать свои проблемы.

Следует учесть, что при таком подходе предприниматели будут пытаться скрыть стоимость основных фондов, и это вполне закономерная реакция на действие. Но с другой стороны, главные размеры фондов – строения, станки, сборочные линии и т.п., составляющие основную часть суммы - скрыть сложно. Если же предприниматель в процессе производства будет стремиться уменьшить основные фонды, то государству это, как ни странно, выгодно, поскольку тем самым предприниматель будет развивать производство технологически. Продавая же фонды остановившегося предприятия, хозяин будет продавать само предприятие новому хозяину, что также выгодно с точки зрения государства, ибо при этом появляется реальная перспектива того, что купленные фонды начнут давать отдачу и обществу, и бюджету.

Кроме того, существует возможность, что предприниматели будут стремиться выпускать такое количество продукции, которое обеспечивало бы им минимальную ставку налога. Да, будет и это, хотя большинство предпринимателей быстро поймет, что это невыгодно им самим. Если государство будет эффективно регулировать баланс, а налог со стоимости вследствие его равномерного распределения будет мал, то ни один предприниматель не будет спокойно смотреть на стоящие станки при наличии заказов. Этот закон в природе человека. Отдав малую часть, ему будет выгодно выполнить максимум заказов и получить большую прибыль для себя.

Наконец, если предприниматель будет поддерживать минимальную официальную производительность и попытается уйти в теневую экономику, то здесь все зависит только от государства. Во-первых, теневая экономика, как и спекуляция, способна обеспечить производство и реализацию только очень малых партий товаров. Если в стране будет реальный активный спрос и содействие предпринимателю со стороны государства, то предпринимателям будет выгодно производить и реализовать большие партии товаров официально, те6м более что их трудно скрыть от контроля государства – при малом налоге для большинства это будет невыгодно. Те же, кто пойдет на это – а это могут быть только люди, намеренно преступающие закон – должны иметь дело с уголовным кодексом, как это и происходит во всех странах мира. Ведь только большевики уповали, что, “избавленные от капиталистического рабства, от бесчисленных ужасов, дикостей, нелепостей, гнусностей капиталистической эксплуатации, люди постепенно привыкнут к соблюдению элементарных, веками известных, тысячелетиями повторявшихся во всех прописях, правил общежития, к соблюдению их без насилия, без принуждения, без подчинения, без особого аппарата для принуждения, который называется государством” [Ленин, Государство и революция, с. 90]. Всякие есть люди – и хорошие, и плохие. Если человек признаёт законы и следует им, то он должен всемерно поощряться государством, если же преступает законы – наказываться. И в этом нет ничего нового. Важно то, что исследуемый нами налог на стоимость при анализе с различных позиций показывает однозначно направленность на развитие предприятия, общества, государства. И это главное.

Продолжая анализ государственного бюджета Украины на 1998 год, мы будем правы, если в первую очередь обратим внимание на те аспекты расходной части, которые позволили бы сократить бюджет до бездефицитного уровня. С этой точки зрения в расходной части есть свои маленькие особенности, например:

То есть депутатам Верховного Совета Украины предложили перераспределять не все статьи бюджета, а только ту часть, которую, по мнению правительства, можно перераспределять. Вместе с тем, сумма в 0,5 млрд. грн., которая явно идет на внутренние нужды госаппарата, обсуждению не подлежит, как не подлежит обсуждению и вопрос о внебюджетных фондах, которые значительно превышают вышеуказанную сумму и из которых финансируются, например, такие проекты, которые обсуждались на Верховном Совете в связи с делом Лазаренко, в связи с ремонтом концертного зала “Украина” и другими злоупотреблениями.

Аналогично обстоит дело и с правоохранительной деятельностью.

Хотя далеко не все статьи имеют положительную разность между общими расходами по структуре и расписанным для депутатов пунктам. Например, на фундаментальные исследования и содействие научно-техническому прогрессу отпускается в целом 506 158,0, а сумма составляющих этой статьи равна 935 590,0 тыс. грн., т.е. разница равна –429 432,0 тыс. грн. Аналогично для культуры и искусства общая сумма отпускаемых средств равна 158 817,0 тыс. грн., а сумма составляющих равна 281 817,0 тыс. грн., т.е. разница составляет - 123 000 тыс. грн.

Что это – ошибки или закономерность? Может быть, общие суммы, отпускаемые на отрасль, рассчитаны только на какие-то службы управления, а расписанные суммы выделены из бюджета дополнительно к этим суммам? Нет, и при таком подходе сумма отчислений по статьям бюджета значительно превосходит суммарный результат. К этому стоит добавить, что в доходной части бюджета, где в основном указаны поступления от граждан, порядка значительно больше.

Следует признать, что вся указанная чехарда обусловлена стремлением верхушки, как и в советские времена, скрыть основные источники, обеспечивающие функционирование национал-коммунистической олигархии и их верной охраны СБУ (КГБ под новой вывеской, но со старыми целями, подходами, а главное – с прежним тоталитарным мышлением). Причем, судя по разнице в суммах, средства немалые.

Вместе с тем, переполненные расходные статьи бюджета на науку, культуру, жилищно-коммунальное хозяйство, обслуживание государственного долга связаны с нежеланием олигархической верхушки лишний раз спорить с патриотически настроенными депутатами: пусть вносят, что хотят. Пусть в отдельных колонках будут большие суммы. Все равно придет финансовый год и часть программ будет урезана из-за непоступления средств. В крайнем случае, будет основание к дополнительному пересмотру бюджета. Со своей стороны, депутаты пытаются протолкнуть лоббируемые ими программы в бюджет, поскольку это дает им возможность в нынешней системе проталкивать их реализацию в течение года. Это как раз и есть типичное мышление партолигархии Советского Союза, перенесенное на Украину без каких-либо изменений. Будут ли и способны ли при этом сегодняшние верхи что-либо изменить в экономике Украины? Конечно же, нет. Управлять они не умеют, идей у них нет, да и на бюджет Украины они смотрят как на собственный карман, отделяя копейки нищим гражданам Украины. И это хорошо прослеживается по тем изменениям, которые вносились в расходную часть бюджета 1998 года по сравнению с бюджетом 1997 года. На фоне резко уменьшившейся доходной части бюджета с 28 806 005,0 тыс. грн. до 20 624 084,6 тыс. грн., т.е. на 8 181 920,0 тыс. грн., или на 28,4% - расходы на управление уменьшились всего на 97 090,0 тыс. грн., или на 7,44%; на правоохранительную деятельность – на 71 051,0 тыс. грн., или на 3,93% ; на судебную власть вообще не изменились. В то же время отчисления на и без того слабо финансируемое образование – то, что обеспечивает будущее нации – уменьшились на 2 659 335,0 тыс. грн., или на 63,0% , на культуру – на 182 320,0 тыс. грн., или на 53,4% , на социальную защиту – на 2 025 920,0 тыс. грн., или на 51,9% . Даже на проведение выборов народных депутатов сумма уменьшилась на 396 800,0 тыс. грн., или на 59,4% . Если бы приведенное уменьшение отчислений на социальную защиту, культуру сопровождалось соответствующим уменьшением налога с граждан и переведением в зарплату тех средств, которые сейчас изымаются государством за образование, медицинское обслуживание и т.д., то это было бы в некоторой степени хотя бы понятно. Но при этом никакой речи о заботе государства о социальных правах граждан, о чем так много любят говорить наши правители, быть не может. Однако, поскольку вышеуказанные уменьшения отчислений сопровождаются переводом всех социальных сфер на платную основу, ростом безработицы, снижением выплат всем категориям населения, регулярными задержками заработной платы, то все перечисленные данные однозначно свидетельствуют о справедливости ранее сделанных негативных выводов.

Если государство действительно хочет развития, то при столь резком понижении доходов порядок в доме наводят, не удаляя отдельные пылинки, а проводят основательную чистку дома. Вот как этот процесс у себя в империи описывает Форд: “Наш конторский персонал был сокращен наполовину и лишившимся мест была предложена лучшая работа на фабрике. Большинство согласилось. Мы упразднили все журналы нарядов и все виды статистики, не относящиеся непосредственно к производству (а в бюджете Украины финансирование этих служб сохранилось неизменным – авт.). Мы собирали горы статистических сведений единственно потому, что они были интересны. Но статистикой не построишь автомобиля – и она была упразднена. Мы сократили телефонную сеть на 60%. В предприятии нуждаются в телефоне только немногие сравнительно отделы. Прежде почти на 5 рабочих приходился один старший рабочий, а теперь едва на 20. Остальные старшие рабочие работали у станков. Благодаря этому производственные расходы сократились с 146 долларов до 93 (т.е. на 36,3% - авт.). Если учесть, какое значение это имело при ежедневном производстве 4000 автомобилей, станет ясно, каким образом возможно, отнюдь не экономией и не понижением заработной платы, а исключительно устранением излишнего достигнуть так называемого “невозможного” понижения цен” [Форд, с. 150, курсив наш –авт.].

Для государства также может быть предложен ряд эффективных и действенных мер по выводу бюджета из кризиса. Хотя, конечно, на основании процитированного проекта это сделать практически невозможно. Это не расходная часть бюджета – это мышеловка. Действия, направленные на сбалансирование бюджета, должны быть строго конкретны и учитывать прямую необходимость той или иной функции государственных органов в процессе выхода из кризиса. Тем не менее, вполне определенные меры можно предложить и без ссылки на бюджет.

В первую очередь это перевод большинства министерств и ведомств на самофинансирование. Т.е. все министерства и ведомства должны получать основную часть платы не из государственных источников, а за конкретную деятельность по запуску и координации работы предприятий, получая от них в пределах 1- 2% от сумм, приобретаемых предприятиями в результате помощи министерств и ведомств. Конечно, это не понравится верхушке. Но с другой стороны, не пора ли поставить вопрос: за какую конкретную работу по выводу отраслей экономики из кризиса весь штат министерств получает заработную плату из кармана налогоплательщиков? Хотя бы одна отрасль заработала за 7 лет независимости? Ведь, ругая коммунистов за недовыполнение планов, устанавливаемых ими для себя же, нельзя не признать, что спада производства до прихода третьего - выродившегося поколения олигархия не допускала. А следовательно, на министерствах и ведомствах как на координирующих центрах отраслей лежит самая прямая ответственность за развал экономики. С другой стороны, “если государства стремятся достигнуть величия, то им следует принять самые тщательные меры для того, чтобы помешать чрезмерному росту численности знати, патрициев и тех, кого мы называем благородными. Ведь такой рост знати приводит к тому, что простой народ находится в унижении и презрении, становясь лишь рабами знати и рабочей силой. Нечто подобное происходит при порубках леса: если оставить больше, чем нужно, пней и старых деревьев, то здоровый и чистый лес здесь не вырастет вновь, но большая часть его выродится в чахлый кустарник” [Бэкон, т. 1, с. 498].

Исходя из этого, вопрос о самообеспечении министерств – это не самое жесткое, а наиболее компромиссное решение вопроса, поскольку позволяет каждому министерству в соответствии с собственными представлениями упорядочить свою структуру, повысив ответственность за принимаемые решения и деловую активность. Для государства это выгодно, поскольку позволило бы даже согласно проанализированному проекту бюджета на 1998 год сэкономить не менее 200 млн. грн., хотя скорее всего действительная сумма была бы значительно выше, поскольку проведение этих мер приведет к улучшению работы предприятий, что отразится на доходной части бюджета. Кроме того, из ведения министерств в ведение Верховного Совета должны быть переведены внебюджетные фонды, которые формируются на основе деятельности государственных предприятий и являются для государства также одной из форм налогообложения. Поэтому и распределять эти средства должны совместно предприятия, у которых должна остаться часть этих средств на целевое развитие предприятий, и Верховный Совет – на развитие стратегических отраслей. Министерства же должны получать внебюджетные фонды под конкретные программы и контролироваться Верховным Советом. Тогда и только в этом случае мы сможем избежать разбазаривания тех средств, которые определяют перспективу развития экономики общества. “Девиз “поменьше административного духа в деловой жизни и побольше делового духа в администрации” очень хорош, не только потому, что он полезен и в делах, и в управлении государством, но и потому, что он полезен народу… Объявление независимости не есть коммерческий документ, а конституция… – не каталог товаров. …Страна, правительство и хозяйственная жизнь – только средства, чтобы дать ценность жизни народа. Правительство – только слуга его, и всегда должно таковым оставаться. Как только народ становится придатком к правительству, вступает в силу закон возмездия, ибо такое отношение неестественно, безнравственно и противочеловечно. Без деловой жизни и без правительства обойтись нельзя. То и другое, играя служебную роль, столь же необходимы, как вода и хлеб; но начиная властвовать, они идут вразрез с природным укладом. Заботиться о благополучии страны – долг каждого из нас. Только при этом условии дело будет поставлено правильно и надежно. Обещания ничего не стоят правительству, но реализовать их оно не в состоянии. Правда, правительства могут жонглировать валютой, как они это делали в Европе (и как и посейчас делают это и будут делать во всем мире финансисты до тех пор, пока чистый доход попадает в их карман); при этом болтается много торжественного вздора. А между тем работа и только работа в состоянии созидать ценности. В глубине души это знает каждый” [Форд, с. 13].

Во-вторых, необходимо отменить наконец многовластие в стране. Украина не столь богата, чтобы иметь целую цепь законодательных органов, начиная с Верховного и заканчивая районными и поселковыми Советами. Закон на Украине должен быть один, а исполнительная вертикаль власти обязана воплощать эти законы на местах. Если граждане хотят влиять на власть, то слава Богу, на Украине 46 или даже больше партий и бесчисленное множество профсоюзов. Пусть наводят в этих партиях и профсоюзах порядок, выдвигают лидеров и реализуют свои интересы – это при нормальной организации более действенно. Если же никто не хочет потрудиться для своего же блага, но все хотят требовать, то партии для такой цели – еще более удобное место. Данная мера значительно “облегчит” расходные части центрального и местного бюджетов, учитывая к тому же экономию средств, бесцельно затрачиваемых на регулярные выборы и довыборы.

В-третьих, должна быть прекращена практика приватизации остановленных и убыточных предприятий. Политика государства в данном вопросе должна быть одна: если государство передает предприятие в частные руки, то акционеры должны сначала показать, что они способны эффективно управлять данным предприятием. А это можно сделать одним образом – если акционеры смогут наладить предприятие, чтобы оно работало эффективно и стабильно. “…Акционерами имеют право быть только люди, занятые сами в деле, считающие предприятие орудием служения, а не машиной, делающей деньги” [Форд, с. 140]. Для государства это выгодно и с точки зрения наполнения бюджета, и с точки зрения передачи реальной стоимости основных фондов, и с точки зрения насыщения рынка товарами, и с точки зрения стимулирования деловой активности работников, стремящихся стать акционерами. В обратном случае, какая для государства разница, каким будет обанкротившееся предприятие – государственным или акционерным?

В то же время перед теми предприятиями, которые уже приватизированы, должен быть поставлен вопрос об эффективности их работы и контрольный срок для выхода на определенные уровни эффективности производства. В обратном случае эти предприятия должны приобрести нового хозяина – то ли через национализацию, то ли через аукцион среди украинских производителей. Естественно, необходимо, чтобы к этим срокам всё необходимое законодательство было утверждено Верховным Советом и созданы все необходимые государственные структуры без увеличения общего управленческого штата исполнительной власти.

В-четвертых, должен быть решен вопрос о мнимых долгах граждан государству за электроэнергию, жилье и т.д. Следует признать, что проведение в жизнь политики повышения цен на жилье и коммунальные услуги было одной из крупных афер госаппарата. Действительно, хотелось бы точно знать, до какого уровня пытались поднять авторы проекта цены на квартиры? До европейского, американского или японского? Ведь стоимость товаров, как и услуг, определяется не обменным курсом валют – это фикция. Обменный курс устанавливается частично априорно по экономической и политической силе государства, а частично на основании экспортно-импортных операций. К себестоимости, а значит, и к цене внутри страны он никакого отношения (кроме спекулятивного) не имеет. Цены на товары внутри страны определяются реальным объемом заработанных средств у населения. Если средняя зарплата жителя Украины находится в пределах 120 грн., то все работники сферы коммунальных услуг зарабатывают в этих же пределах, как в этих же пределах зарабатывают работники тех предприятий, которые поставляют необходимые материалы и оборудование, используемые в сфере коммунальных услуг – а значит, себестоимость услуг не может сравниваться с западными мерками, где рабочий получает 2- 4 тыс. долларов, что соответственно изменяет и себестоимость услуг. “Правило, регулирующее относительную себестоимость товаров в одной стране, не регулирует относительную стоимость товаров, обмениваемых между двумя или несколькими странами” [Рикардо, т. 1, с. 116]. А значит, уравнивать цены на коммунальные услуги по западным меркам без уравнивания уровня зарплат – это афера, которая просто сделала 54 % коммунальных хозяев (по данным на конец 1997 года) мнимыми должниками. Исправить данное положение можно и необходимо в первую очередь резким уменьшением платы и аннулированием всех мнимых задолженностей. А той части населения, которая продолжала платить в продолжение аферы, должны быть немедленно возвращены их деньги или введена компенсация при дальнейшей оплате.

Реализация данной меры, кроме упорядочения баланса цен в коммунальной сфере, позволит снять все дотации, которые обременяют бюджет, но не решают проблемы. А эта сумма в бюджете 1998 года составляла ни много ни мало 1,05 млрд. грн. При этом, по информации Госкомстата, “общая сумма назначенных субсидий в течение января – октября составила 225,7 млн. грн., в том числе в октябре 37,6 млн. грн. Средняя сумма назначенной субсидии на одну семью (которая пользовалась субсидией – авт.) составила 41 гривну” [Вечерний Харьков, 05.12.97, с. 2], т.е. более половины средней суммы оплаты за коммунальные услуги того времени. А это значит, что только четверть бюджетных сумм идет действительно на компенсацию, что само по себе является интересным вопросом. Вместе с тем, если отменить дотации без решения проблемы, то следует ожидать увеличения числа неплатежей, что в целом скомпенсирует вышеуказанную сумму в 1,05 млрд. грн. не в расходной, а в доходной статье бюджета. И даже более того, государство может понести убытки, поскольку к дотируемой части суммы платежей добавится и основная часть – та, которая не дотировалась и оплачивалась вместе с дотируемой частью и благодаря ей. Решив же проблему, государство ничего не теряет. Тот, кто платил – и будет платить, но к их числу добавятся те, кто хотел бы платить, но не способен при сегодняшних размерах платы (в начале 1999 года уже превышающей суммарный бюджет многих семей). Снижать цены до покупательной способности выгодно – это прямая и быстрая прибыль. Что толку, что половина страны в должниках? Средства эти в оборот не поступят, но внутриполитическую нестабильность обеспечат.

В-пятых, нужно без замедлений приступить к выработке стратегии и тактики балансирования спроса-предложения, урегулирования законодательных норм, снятия бюрократических барьеров и разночтений в законах. “Обилие законов нередко дает повод к оправданию пороков и государство лучше управляется, если законов немного, но они строго соблюдаются” [Декарт, т. 1, с. 260]. Если удастся снизить среднестатистические внутренние цены хотя бы на 15- 20%, то деловая активность возрастет в тех же пределах, поскольку на начальных стадиях эти зависимости практически пропорциональны. Но при этом увеличится покупательная способность, которая, несмотря на снижение цен, повысит поступления в бюджет. Единственное, что следует учитывать – это то, что активность предпринимателей будет несколько отставать во времени, как и возрастающее насыщение рынка. Разрыв этот будет колебаться от 2- 3 месяцев до полугода – т.е. как раз на срок, необходимый для запуска простаивающих мощностей и налаживания снабжения. Но эту политику необходимо начинать. Без ее проведения активность производителей будет постоянно подавляться низким уровнем потребления. А без нормально функционирующих предприятий невозможно сформировать и бюджет для проведения государственных программ.

Конечно же, перечисленные нами пять пунктов не могут охватить весь объем работы, который необходимо провести для возрождения экономики Украины. Этот перечень сделан более для демонстрации примеров той направленности подходов, которая может привести к успеху возрождения – что, кстати, и было поставлено нами в качестве основной задачи данного исследования. Кому-то может показаться, что предлагаемые способы слишком жестки и даже бесчеловечны. Но вопрос в том, что мы давно прошли не только стадию падения производства и ВВП, а и далеко уже прошли по пути стагнации. И тот факт, что сейчас падение производства замедлилось, говорит не о ближайшем росте - для этого у нас слишком велики перекосы в ценовой политике, а также между спросом и предложением – а о длительном времени застоя, потере даже тех немногих преимуществ, которые мы получили при распаде советской системы, и постепенной потере инженерных кадров, имеющих опыт организации производств и конструирования. Потеряв же это, мы очень долго и очень сложно будем восстанавливать эту потерю. Если вообще мы, прозевав в очередной раз свой шанс, не попадем в братские объятия – и в этом не будет ничего удивительного. Ругать и молчать просто, но этого мало. Надо уметь слушать, понимать, строить, но главное при этом – постоянно, ежечасно напрягать свою волю, тем самым развивая ее в достижении цели.